И дерева узор неповторимый...

Элита Георгиевна Павлюченкова

Почему так интересно бродить по улицам старого города? Не потому ли, что здесь вы как бы соприкасаетесь с самой историей, ведь каждый дом как будто хранит отголоски жизни давно ушедших людей, их мироощущение, их понимание красоты и удобства. Каждое время порождает свой стиль, свою архитектуру, и смена стилей – это смена мироощущений.

Провинциальные города России к началу XX века имели в основном каменную застройку, и только северные и сибирские города: Архангельск, Томск, Красноярск, Иркутск, Якутск – оставались деревянными ещё долгое время, и именно сохранившееся деревянное зодчество способно лучше всего рассказать об истории этих городов. В развитии деревянной архитектуры как бы прослеживается весь ход освоения сибирского края.

Судьба деревянных домов в сибирских городах сложилась по-разному. Томичи лелеют и берегут деревянные дома-памятники, гордятся ими, выпускают красочные альбомы, посвящённые деревянной архитектуре города. Красноярцы утратили почти всё из своего былого богатства, скоро, по-видимому, и Иркутск окажется в таком же положении. А между тем иркутскими деревянными домами восхищаются гости из всех уголков земли.

Так чем же всё-таки мы владеем?

I

Ещё недавно стоял на улице 5-й Армии свидетель давних времён – дом, построенный в середине позапрошлого века. Из-за высокой четырёхскатной крыши его прозвали «Горбатым домом» – предки наши почитали красоту не в затейливой резьбе, а в мощи и пропорциональности сруба, а главное, в высоте его «головного убора» – крыши. Единственным украшением фасада этого дома был профилированный карниз и «сухарики» на верхней части наличников – порезка в виде прямоугольничков.

При доме сохранились массивные ворота с двумя калитками и традиционный сибирский заплот. За заплотом можно было видеть высокий прируб, в нижней части были сени, в верхней – летнее помещение. Сейчас на месте дома пустырь. Чудом уцелевший при пожарах и иных бедствиях, дом был снесён в 1960-е годы. Зачем? Ответ чрезвычайно прост: снести легче, чем сохранять.

Сейчас самый старый дом стоит на улице Лапина. На кольце калитки выбита цифра «1781», – по-видимому, это и есть дата его постройки. К сожалению, первоначальный облик дома значительно изменён: фасад обшит досками, а когда-то это был бревенчатый сруб. Вместо высокой четырёхскатной тесовой кровли – плоская шиферная крыша. Как все старинные дома, он имеет подклет, то есть низкий первый этаж, который обычно использовался для хозяйственных нужд. Из-за повышения культурного слоя дом более чем на метр ушёл в землю, и окна подклета сейчас едва поднимаются над уровнем земли. Поскольку дом этот – единственный представитель иркутской деревянной застройки XVIII века, хотелось бы, чтобы руки реставраторов как можно скорее вернули ему первозданную суровую красоту.

О том, каким был Иркутск в первой половине XIX века, мы можем судить по описаниям путешественников, старинным фотографиям и сохранившимся домам.

«Иркутск довольно большой город… красивой наружности, с несколькими каменными и другими хорошенькими деревянными домиками, большей частию небольшими: в три окна на улицу с мезонином», – пишет брату в 1862 году П.А. Кропоткин. А вот строки из книги другого путешественника: «Всё здесь (в Иркутске – Э.Г.П.) было построено приятно для глаза, легче и с большей роскошью, чем в Тобольске».

Дома обычно окрашивались в интенсивные цвета: бордовый, охристый, зленный, синий и на их фоне эффектно выделялись светлые наличники. Это хорошо видно на старинной фотографии, которая сейчас лежит передо мной. Снимок сделан в середине прошлого века, на нём запечатлён участок улицы Большой (К. Маркса) от улицы Тихвинской (Сухэ-Батора) в сторону Ангары. Улица не мощённая, по обе стороны её стоят бревенчатые дома с высокими крышами. Дощатые тротуары. На бревенчатых фасадах по три окна с нарядными резными наличниками. Около каждого дома массивные ворота с полукруглым верхом и двумя калитками по бокам. Вдоль улицы тянется два ряда фонарей. Что ещё? А-а, вот: по краям мостовой вкопаны толстые короткие каменные столбы – защита пешеходов от раскатившихся на гололёде саней.

Долго вглядываюсь в снимок, пытаюсь словесно выразить своё впечатление от этой старинной улицы, пожалуй так: это впечатление уюта и порядка; может быть, оно создаётся определённым ритмом: высокий дом, заплот, ворота, снова высокий дом, заплот ворота...

Кстати, иркутяне строили деревянные дома не только потому, что было мало мастеров-каменщиков, но и потому, что считали: каменные постройки «заключают в себе сырость и не так теплы зимой», в то время как деревянные «тёплые и могут простоять столетия».

Да, могут, если не случается пожаров. Самый страшный враг дерева – огонь. Летом 1879 года Иркутск постигло страшное бедствие: значительная лучшая часть города была уничтожена пожаром. Перед этим очень долго стояла жаркая сухая погода. Вот как описывает очевидец начало пожара: «Дул сильный северо-восточный ветер. Огонь, вспыхнувший в надворных постройках одной усадьбы, быстро распространился, через час горело уже три квартала, ветер гнал пламя далее, и жители убегали, бросая имущество. Скоро вся центральная часть города представляла собой ревущее море огня, извергающее из себя чёрные клубы дыма и летящие головни».

Выгорело почти всё от улицы Арсенальской (Дзержинского) до берегов излучины Ангары. Без крова осталось 15 тысяч человек. Сгорели почти все общественные и казённые здания, почти все учебные заведения. В огне погибла богатая библиотека Географического общества, обширная коллекция этнографических и археологических предметов, уникальных документов, драгоценных свитков времён Ивана Грозного.

Восстановился Иркутск быстро. Уже через десять лет почти не осталось следов пожара, но восстановленный город был уже совершенно иным: не стало архитектурного единства и стилевой направленности, которыми отличался допожарный Иркутск.

Деревянных домов, уцелевших на пожаре, дошло до нашего времени не так уж много. Эти сохранившиеся старинные постройки занимают особое место в архитектуре Иркутска. Они знаменуют собою вершину творчества народных мастеров и местных архитекторов. Их можно условно разделить на две группы: одна – дома построенные по типовым пректам, они представляют классицизм в деревянном зодчестве Иркутска; вторая группа – дома построенные по переработанным местными мастерами типовым проектам, в декоре которых главенствуют барочные завитки-волюты. Именно эта последняя группа составляет одну из самобытных страниц деревянной летописи Иркутска.

Классицизм пришёл в деревянное зодчество Иркутска в конце XVIII, начале XIX веков вместе с присланными из Петербурга чертежами типовых (образцовых) фасадов, которые предписывалось использовать в городской застройке повсеместно в России. Образцовые фасады разрабатывались лучшими столичными архитекторами и уже потому обладали высокими художественными достоинствами. В Иркутске сохранилось несколько деревянных домов, в которых мастера подвергли типовые проекты значительной переделке, сообразуясь со вкусом заказчиков и особенностями климата. И здесь сказалось умение сибирских мастеров талантливо перерабатывать понравившиеся мотивы, не теряя своего лица. Народные мастера менее всего думали о чистоте стиля, их стремление выразить свою индивидуальность легко разрушало любую канонизированность. Они разрабатывали свои, присущие только данному району, варианты, почти не повторяющиеся на европейской территории страны.

В европейских городах России рубленные постройки часто имитировали фактуру каменного дома, как того требовали классические каноны, стены домов штукатурились, а декоративные формы выполнялись отливкой или лепкой, в Иркутске же отливка декоративных деталей делалась сравнительно редко, обычно мастера вырезали их из дерева, раскрывая при этом его выразительность и пластичность.

В 1811 году генерал-губернатор Сибири обратился в Министерство полиции с просьбой разрешить отступление от образцовых фасадов, большие окна которых не подходили для сурового климата, и получил указание: «Ежели желающие строить сами просить будут (об отступлении от образцовых фасадов – Э.Г.П.), дать позволение на постройку дома». Таким образом, многие дома первой половины XIX века можно считать результатом коллективного творчества народных мастеров, местных проектировщиков и столичных архитекторов, – в них сочетались высокая художественная отделка и удобная, экономная планировка, при которой остроумно использовались все объёмы дома. На улицу, как правило, выходили окна парадной горницы с высокими потолками, жилые же, низкие и тёплые помещения размещались в задней части дома на разных высотах, то есть дом был разноэтажным: одноэтажным с улицы, двухэтажным со двора.

К основному объёму дома пристраивались сени и крыльцо, выходящие обязательно во двор. Над ними часто располагались летние помещения: балкон или застеклённая терраса.

Крыльцо служило украшением дома, ему в старинной архитектуре уделяли особое внимание. На нём происходили церемонные встречи и проводы гостей, поэтому часто крыльца строились обширными и нарядными. Основательность крыльцу придавало высокое покрытие на помочах – концах брёвен, выпущенных из сруба в виде выкружек-консолей. В Иркутске до сих пор сохранились крыльца, на ступенях которых свободно рассядутся десять-двенадцать человек. Под навесом такого крыльца хозяйка сушит бельё в дождливую погоду.

Ограниченность допожарной застройки города создавалась общность эстетических принципов, которым следовали наши предки. «Цельность застройки была обусловлена глубоким смысловым единством внешне разнородных форм и деталей», пишет в своей докторской диссертации, посвященной сибирской архитектуре В.П. Горбачёв. Какой же набор деталей использовали иркутские мастера для украшения домов? Для классического варианта использовались пальметты и розетки – стилизованные изображения листа и цветка, кроме того, применялись орнаменты из пересекающихся колец или яйцеподобных фигур – иоников. Изображения эти, выполненные в тонкой резьбе, до сих пор можно видеть на наличниках и ставнях старинных домов.

Но чаще и охотнее всего мастера использовали элемент стиля барокко – волютные завитки, которые, по всей вероятности, пришли в Сибирь вместе с образцовыми проектами XVIII века. Впрочем, народные мастера видели волюты на стенах старинных иркутских храмов: Богоявленского собора и Знаменской церкви. Вообще надо сказать, что использование этого украшения представляет собой в деревянной архитектуре Иркутска особую страницу. Ни в одном городе вы не встретите такого разнообразия и такого совершенства в исполнении волют. Одна и та же избранная и полюбившаяся тема получила на редкость многогранное воплощение в изобретательных и искусных руках плотников. Мы и сейчас можем насчитать десятки вариантов волют от самых простых до самых изысканных. Привязанность иркутян к этому украшению сохранилась и после пожара, что лишний раз говорит о сохранении традиций в народном творчестве.

География распространения волют очень интересна. Этот элемент декора можно встретить и на деревянных домах европейской части России, но в ограниченном количестве, а чем дальше на север или на восток, тем чаще встречается эта тема. В Тюмени домов с волютами сравнительно мало, в Красноярске уже больше, в Иркутске и Якутске это излюбленное украшение.

Привились волюты в Карелии и на архангелогородчине. Но развились они, в отличие от сибирских волют, совершенно по-иному. Северные волюты стали вытягиваться вверх, постоянно образуя некоторое подобие змеиных головок, между которыми помещалась ёлочка, балясинка или стилизованная женская фигурка. В Сибири же волюты становились всё сочнее и пышнее, изысканнее по рисунку. Причём красноярские волюты отличаются от иркутских, иркутские от якутских, что говорит о различии архитектурных традиций этих краёв. Старинные дома обычно не обшивались досками, и на фоне мощных округлых брёвен удивительно смотрелись эти завитки, они как бы подчёркивали своим изяществом суровую красоту сруба.

Высокое качество исполнения и разнообразие волют на Русском севере и в Сибири исследователь Р.М. Габе считает следствием «замкнутости и отдалённости, что способствовало пышности и изысканности этого украшения, а в большое количество вариантов способствовало его совершенствованию». Что касается вариантов, то их действительно множество, вот завитки, как будто связанные тесьмой, а эти волюты прикрывает свешивающийся сверху лист аканта, здесь между завитками розочка, а там волюты разделяет некоторое подобие веера. Иркутские мастера никогда не копировали друг друга, каждый раз создавали новое произведение искусства, а ведь волюта относится к довольно сложному виду высокорельефной домовой резьбы, она выполнялась в основном долотом, ножом и стамеской и требовала от резчика высокого мастерства.

(Продолжение следует)