Элита Георгиевна Павлюченкова

Элита Георгиевна Павлюченкова

Сибирское Барокко


III

Человек порой не замечает красоты только потому, что никто не открыл ему мир красоты, не научил смотреть на него изумлёнными глазами.

А.В. Ополовников «Сибирское Барокко»


В последнее время из разговоров с людьми я вынесла совершенно определённое впечатление: многие иркутяне не воспринимают красоты и своеобразие своего города.

Видимо, отчасти здесь срабатывает механизм, выраженный в старинной пословице «Нет пророка в своём отечестве», – человек всегда уверен, что всё необычное, прекрасное и ценное находится где-то за горами, за долами и не особенно вникает в то, что находится у него под боком, чем владеет он сам. Отчасти это можно объяснить тем, что в нас не воспитано чувство прекрасного, умение видет красоту. Оказывается, как ни парадоксально это утверждение, можно смотреть на красивое и не видеть его.

Расскажу один как будто незначительный случай. Однажды осенним вечером мы возвращались из Листвянки в Иркутск. Нас было трое: я сын и друг сына, Илья, оба студента.

Миновали крутой поворот, выехали в долину и ахнули: перед нами открылась фантастическая картина заката. Это был один из тех удивительных подарков, которые изредка делает нам природа. Полнеба было залито нежным алым цветом. На этом чистом фоне, как горизонтальные акварельные мазки, тянулись длинные разноцветные облака: у самого горизонта они были лимонно-розовыми, выше – становились темнее и отливали пурпуром, а над нашими головами они были какого-то багрового цвета.

Восхищённые необычной световой симфонией мы с сыном вышли из машины. Стояли молча, смотрели.

– Что случилось? Почему остановились? – Илья тоже вылез из машины и подошёл к нам.

– Посмотри, какой закат!

Он с минуту смотрел, потом пожал плечами: закат как закат…

Я была поражена. Значит, глядя на одну и ту же великолепную картину, мы воспринимали ее совершенно по-разному: для нас это была минута тихой и светлой радости, для Ильи – повседневный солнечный закат. Впрочем, сам Илья ощутил какой-то душевный дискомфорт: остаток дороги он все выспрашивал, пытался понять, что же такого необычного мы увидели в этом закате. Думаю, что воспитание его было сугубо прагматичным, никто и никогда за всю его двадцатилетнюю жизнь не обращал внимания на красоту закатов, лунных бликов на воде, пейзажей, резьбы на старых домах…

В Иркутске сохранилось еще много мест, где, отрешившись от повседневной суеты, можно напитать душу прекрасным.

Крестовоздвиженская церковь.

Крестовоздвиженская церковь… Этот архитектурный шедевр, описания и фотографии которого помещены не только в учебниках архитектуры и истории русского искусства, но даже, говорят, в Британской энциклопедии, является непревзойденным образцом стиля “сибирское барокко”.

Когда-то церковь стояла на окраине города, а сейчас оказалась в самом центре. Вокруг нее шумит и бурлит городская жизнь, она же за своей узорной оградой молчаливо и отстраненно тянет к небу свои луковки-глазки.

Кирпичные ее стены, как заметил некогда И. Э. Грабарь, кажутся высеченными из белого каменного монолита. Правда, сейчас эта иллюзия нарушена: на части южной стены сняты вековые набелы и обнажена кирпичная кладка. Сложный узор, выбитый мастерами на кирпичной стене, поражает тонкостью и изяществом. Декор церкви представляет собой удивительный сплав древнерусского узорочья, ордерных элементов барокко и восточных орнаментов.

Очень интересная вещь: почему именно прихотливый и нарядный стиль барокко полюбился сибирякам и надолго прижился в суровой Сибири? В столичных регионах период архитектуры барокко просуществовал несколько более полувека, а в Сибири же он длился более столетия. Мало того, в Сибири родилась особая ветвь русского барокко, региональное направление этого стиля, которое получило название сибирского барокко и которое являет собой яркий пример новых образно-художественных решений, объемно-пластических форм. Черты этого стиля несут на себе почти все ранние культовые сооружения Иркутска.

Крестовоздвиженская церковь
Фрагмент декора.

Стиль барокко, родившийся в европейских странах в XVII веке, отличался чрезвычайно эффектным и эмоционально впечатляющим оформлением. В Россию он пришел в конце семнадцатого столетия и, как все, что приходило в нашу страну извне, приобрел ярко-русскую особенность. Он как бы перевелся на русский язык: стал сдержаннее, скромнее, потерял свою несколько нарочитую декоративность и пышность – русское барокко нельзя было уже спутать ни с каким другим.

Ранняя стадия русского барокко, его иногда называют московским или нарышкинским, характеризовалась сочетанием элементов барокко с древнерусским узорочьем. Расцвет стиля в России пришелся на середину XVIII века, когда на Западе наблюдались уже угасание и переход к классицизму.

В Сибири элементы барокко появились в начале XVIII века.

Крестовоздвиженская церковь
Фрагмент декора.

Самая древняя Спасская церковь построена еще по старинке по типу ранних посадских храмов, в ее декоративном убранстве использованы типичные приемы мастеров XVII века: над цоколем, создавая резкую границу света и тени, идет “поребрик” (ряд кирпичей, поставленных на ребро под углом друг к другу), а между этажами пролег “бегунок” - поясок из кирпичей в виде ломаной линии. Особую прелесть придают церкви наличники северного, обращенного к Ангаре, фасада, они почти все разные, у каждого своя особенность, и эта асимметричность придает особую прелесть церкви, невольно заставляя сравнивать ее с живым существом.

Спасская церковь была закончена в 1710 г., а всего через тринадцать лет рядом вырос Богоявленский собор, в архитектуре и декоре которого уже появились барочные мотивы. Собор имеет более сложную архитектуру: на традиционный кубический “четверик” поставлен “восьмерик”. Кстати, когда-то на восьмерике было пять глазок-луковичек, которые не дожили до нашего времени. В этой ярусности (восьмерик на четверике) уже можно усмотреть явное влияние барокко, а белый уходящий ввысь шатер колокольни – это дань древнерусской традиции.

В декоре собора, как и в архитектуре, та же смесь древнерусских мотивов и элементов барокко. Кроме того, здесь присутствуют и элементы орнаментов коренных (восточных) народов Сибири. Словом, именно в этом сооружении мы видим истоки того, что впоследствии искусствоведы назовут сибирским барокко.

Есть в декоре собора поливные изразцы с изображением цветов и сказочных существ из древней мифологии, – все это дань древнерусской традиции, так же как портал над главным входом, составленный издынек, бусин, кувшинчиков. А вот наличники в виде завитков-волют, колонки и полуколонки с ордерным завершением – это уже элементы барокко. Все эти украшения ярки праздничны и сразу обращают на себя внимание, но только внимательный глаз заметит в небольших нишах над полукруглыми окнами восьмерика фигурки восточного типа явно бурятского или монгольского происхождения – зародыши восточного орнамента, который мощно разрастется на стенах более поздних церквей.

А теперь мне хотелось бы порассуждать о том влиянии, которое имело восточное искусство на жизнь русских в Сибири и которое позволило создать своеобразный стиль – сибирское барокко. Из старинных книг мы знаем, что “образ жизни, нравы и обычаи народные зависят от климата, выгодности местоположения и соседства с другими народами. Истина сия открывается весьма ощутительно из сравнения русских “старожилов “в Сибири живущих, с единоземцами их, внутри России обитающими”, - писал в начале века Григорий Спасский.

А вот свидетельство из книги П. Н. Буцинского, изданной в 1889 г.: “Там, где русским насельникам пришлось жить вместе с инородцами, устанавливалось полное житейское общение… он (русский сибиряк. – Э.Г.П.) быстро превращал в свою плоть и кровь всяких сибирских инородцев, хотя, конечно, и сам не вполне оставался тем, чем был до переселения в Сибирь”.

Итак, русские традиции, принесенные переселенцами из северных и центральных областей России, претерпевали изменения вследствие тесного общения русских с коренными жителями Сибири. В Западной Сибири это было влияние остяков и татар, в Средней Сибири – алтайцев и в Восточной Сибири бурят и монголов-буддистов.

Хотелось бы еще привести цитату из работы исследователя народного искусства Сибири Д. А. Болдырева-Казарина: “Восточные влияния так легко были приняты и усвоены потому, что они не были чуждыми, новыми и непривычными, замкнулся цикл: восточные мотивы пришли на восток, на Русь, из Византии, которая испытывала влияние Востока. Они расцвели в Ярославле, Москве и других городах, пришли на Север и оттуда в Сибирь”.

Ну, а почему сибирякам особенно полюбился стиль барокко? И на этот вопрос можно найти ответ у Болдырева-Казарина: “Барокко – стиль декоративный, родившись в Италии, много раз подвергавшийся прямым и косвенным влияниям восточных стран, таившим в себе прихотливость и гибкость Востока, обошел мир и пришел к вратам царства, откуда растут его корни”. Согласитесь, что такое объяснение не только спорно, но и чем-то привлекательно. Здесь уместно вспомнить и то, что до самой революции на фасадах деревянных домов Иркутска появлялись барочные мотивы.

За неполных тридцать лет (с 1747 по 1773 г.) в Иркутске были построены пять церквей: Троицкая, Знаменская, Тихвинская, Чудотворская и Крестовоздвиженская. Все пять несли на себе черты стиля сибирского барокко.

Зодчие учитывали климатические особенности нашего края: многомесячный снежный покров и продолжительность солнечного сияния. Почти все художественное убранство концентрируется на плоскостях стен, и узор этот в солнечные дни создает сложную и живую игру света и тени. Современники высоко ценили искусство иркутских зодчих. Так, норвежский путешественник Хансен писал в конце ХVIII в., что “едва ли во всей Норвегии найдутся две или три таких церкви, которые мог бы (он) сравнить в архитектурном отношении с иркутскими”.

Культовые сооружения до конца XVIII в. оставались самым ярким видом городского строительства и имели большое градообразующее значение в архитектуре Сибири.

До нашего времени дошли три церкви, построенные в стиле сибирского барокко: Крестовоздвиженская, Знаменская и Троицкая. Первые две – действующие, Троицкая же, в ней помещался планетарий, медленно разрушается на глазах у горожан.

Правда церковь окружена почерневшими строительными лесами, которые как будто говорят о том, что ее вот-вот начнут реставрировать, но дело с места не двигается. Мало того, площади вокруг церкви постепенно застраиваются более высокими и все более примыкающими к ней современными зданиями.

А между тем Троицкая церковь – ярчайший образец сибирского зодчества: храм, трапезная и пятиярусная колокольня расположены по одной оси. Такая удлиненная трехчастная планировочная структура – неизменный признак сибирского барокко, так же как и “мощная пластика объемов и крупномасштабный характер рельефно-скульптурной композиции”. Церковь производит двойственное впечатление: с алтарной части она напоминает крепкий молодой гриб, только что вылезший из земли, - настолько органична ее связь с окружающим пространством, со стороны главного западного входа она напоминает корабль, и невольно думаешь: долго ли еще этому кораблю рассекать своей грудью толщи времени?

Вершиной же сибирского барокко в Иркутске, бесспорно, является Крестовоздвиженская церковь. “Это строение свидетельствует о богатейшей народной фантазии в создании исключительной декоративности и в то же время в поразительном тектоническом такте. Цельность образной композиции, ясность и стройность силуэта, пропорциональность ярусных членений – стилевые особенности этой церкви. Южная стена получила невиданную в московском и украинском барокко пластичную одухотворенность, присущую памятникам Востока”, - считает известный исследователь архитектуры Т. С.Проскурякова.

Есть на земле Восточной Сибири еще один памятник сибирскому барокко, правда, находится он не в Иркутске и даже не в Иркутской области. Он стоит на восточном берегу Байкала на территории Бурятии. Это храм Преображения бывшего Посольского монастыря. Монастырь был основан в конце XVII в. на месте гибели русского посла Иерофия Заболотского. Когда-то монастырь стоял в километре от Байкала, сейчас волны священного моря вплотную подступили к высокому берегу, на котором возвышается Преображенская церковь – один из лучших памятников сибирского барокко. Планировочная ясность, симметричность объема храма удивительно гармонично и естественно входит в при-родное окружение, объединяя два начала – природы и архитектуры – в одно органичное целое. “Нарядные, лекально изогнутые многоступенчатые наличники (из бурятской архитектуры – Э.Г.П.), крупномасштабные зигзагообразной формы рельефы на лопатках и междуоконных поверхностях создают динамическую пластику стены…”

На церкви висит доска, оповещающая всех, что это памятник архитектуры и истории, охраняемый государством. Время от времени сюда приезжают комиссии из Москвы и Улан-Удэ, специалисты делают обмеры, составляют описания и планы. На этом дело и заканчивается, от полногоразрушения памятник спасает только то, что в нем размещена кухня для умственно отсталых детей. Симпатичные поварихи содержат в чистоте и порядке основательно перестроенную внутренность храма.

Полуразрушенный памятник сохранил свою белизну и до сих пор производит сильное впечатление. На фоне синего-синего Байкала освещенный ярким солнцем, обдуваемый свежим Байкальским ветерком высится этот храм. Несмотря на многочисленные разрушения и утраты, он сохранил и достоинство, и мощь. Сибиряки должны знать об этом уголке Байкала, где в забросе и небрежении все еще живет красота, сотворенная нашими предками.

А что же ожидает в будущем памятники сибирского барокко в Иркутске? Каково будущее Крестовоздвиженской церкви? Стоит она, счастливица, во всей своей красе и радует взоры горожан. К сожалению, благополучие это обманчиво и судьба ей уготована невеселая. Нет, ее, конечно, не снесут, но ее подстерегает другая беда – уничтожение привычной ей окружающей среды, тех деревянных домов, которые превосходно оттеняют ее величавость и стройность. В конце 1987 г. на выставке, где демонстрировались планы развития исторического центра Иркутска, мы увидели на макете вокруг Крестовоздвиженской церкви сплошную современную застройку – бетон и стекло, из которых сиротливо торчали ее главки. Правда, потом нас “успокоили”: вокруг церкви, оказывается, планируется не застройка, а сплошная зеленая зона, в которой полностью растворится улица Седова, бывшая Верхне-Амурская. Она называлась так потому, что когда-то по ней тянулись обозы, шли и ехали люди на Дальний Восток, далекую восточную окраину страны. Да разве такую улицу можно стирать с лица города? Чрезвычайно удручает такое пренебрежительное отношение архитекторов к памятникам архитектуры и истории Иркутска.

Никогда уже не сиять прежней красотой Троицкой церкви. После восстановления (а мы надеемся, что это произойдет в ближайшее время) она почти со всех сторон будет застроена, загромождена безликими современными зданиями.

Подобная судьба постигла Богоявленский собор – нелепо выглядит рядом с его изящными формами корпус хлебозавода, откуда день и ночь непрерывной черной струйкой сочится дым на белое узорочье стен собора.

Людям нужен хлеб, говорят нам. И мы соглашаемся: конечно, нужен.

Но ведь не единым хлебом жив человек…